История Андрея
Я родился в Московской области. Мои родители — интеллигентные образованные люди. Мама работает учительницей, папа — инженер на градообразующем предприятии. Старший брат никогда родителям проблем не доставлял в отличие от меня. Хорошо окончил школу, параллельно отучился в художественной школе. Потом поступил в училище при Гжельском государственном университете. Стал художником. В начале 2000-х татуировки были на пике моды. Он устроился в тату-салон. Хорошо зарабатывал.
И все это в отличие от меня. Я всегда чувствовал, что я разочарование семьи. Мама сама мне как-то в запале сказала, что второго ребенка не планировала и не хотела. А тут еще мой характер. Усидеть на месте мне было сложно. В детском саду, в школе на меня постоянно жаловались. Мне было скучно, я постоянно вертелся, крутился, придумывал различные каверзы и втягивал в них одноклассников. Я спорил с учителями. Мне было невыносимо слушать, их приказной тон. Я не понимал, почему я должен слушаться. Меня это бесило. В общем я был крайне неудобным ребенком. Учился неплохо, но из-за поведения оценки мне постоянно снижали.
Дома мне вечно попадало. В большинстве случаев, конечно, за дело, но частенько чужие косяки тоже вешали на меня. Чего там разбираться, если под рукой всегда такая удобная кандидатура. Мать с отцом никогда меня не били. Но это не мешало им всем своим видом демонстрировать, какое я убожество и бездарность. И до кучи приводить в пример мне моего идеального братца. В детстве я еще пытался бороться с собой, старался добиться любви и признания родителей.
В подростковом возрасте я понял, что это бесполезно и пустился во все тяжкие. Я связался с компанией таких же изгоев. Мы собирались в подвале соседнего дома. Организовали там себе «штаб». Притащили туда старое кресло, несколько матрасов. Вместе мы пробовали сначала алкоголь. Пиво и коктейли я начал пить еще лет в 11. К тринадцати годам уже попробовал водку. На элитные напитки у нас денег не было. Пили самую дешевую бормотуху.
Когда родители поняли, что я начал пить, они забили тревогу. Потащили меня к наркологу. Тот меня пытался лечить психотерапией. Вшивать меня было нельзя. Я был несовершеннолетним. К ним такая мера не применяется. Врач прекрасно понимал, что нельзя вылечить того, кто лечится не хочет. Он предлагал родителям отправить меня на реабилитацию. Реабилитироваться я не желал. Пригрозил, что если они это сделают, вообще сбегу из дома.
Зная, мой характер те понимали, что это не пустые угрозы. Они забрали меня домой. Первые две недели я даже держался. Ни брал в рот ни капли. Но как- только встретил приятелей тут же набрался до беспамятства. Не помню, как добрался до дома. Мне было так плохо, что думал сдохну. Пришел в себя в больнице. Там меня продержали почти три недели. Мать приходила каждый день, плакала. Я ей пообещал, что пить больше не буду. После выписки я действительно постарался сдержать слово.
Встречаясь с ребятами я отказывался от выпивки. Тогда они предложили мне попробовать нюхать Момент. Первый раз мне очень понравился. Я впервые почувствовал себя настолько счастливым и расслабленным. Меня накрыло. Даже четко помню свои первые глюки. Я смотрел веселые яркие мультики. Было ощущение, что летаю над полем с огромными ромашками. Потом вдруг понял, что устал и скоро упаду. Тогда я полетел домой, открыл холодильник, взял йогурт Ростишку и опять полетел. Когда сил летать не осталось, я опять к холодильнику. Открываю, а Ростишек нет. Слышу голос своего приятеля, с которым мы вместе раскумарились: Бери Данон. Я испугался: «Да ты что! За Данон сидят!» Потом меня отпустило. Но ощущения мне так понравились, что я практически каждый день начал нюхать клей. Большим его достоинством стало то, что родители никаких не могли спалить. Они понимали, что со мной что-то не так, но запаха от меня не было. А про наркоту они даже не думали.
Через полгода я понял, что вынужден вдыхать клей по 12-14 раз в сутки, но состояние эйфории все равно уменьшается. У меня появилась одышка. Начались проблемы с сердцем. Попытался слезть с клея. Но меня так ломало, что больше пары суток так и не удалось продержаться.
Мне было очень плохо. Я понял, что стал значительно хуже соображать, но как себе помочь не знал. Тогда приятель посоветовал попробовать герыч. Первые несколько раз я действительно почувствовал себя лучше. Колоться я боялся и не хотел, поэтому употреблял интраназально, ну, то есть нюхал.
Спустя два месяца понял, что привычной дозы мало. Денег у меня не было. Мне и так пришлось периодически подворовывать у родителей. После того, как они обнаружили, что я бухаю, деньги они мне давать перестали. Мне было всего 15 лет. Официально на работу не устроиться. Попробовал раздавать листовки, но на такой работе платили через раз. Чаще кидали. В общем те же друзья, мне подсказали, что если пускать по вене, то доза нужна меньше, а действует сильнее. Так я начал колоться. Вот тут родители и поняли, что я наркоман. Там не догадаться шансов просто не было. Хотя я по совету друзей колол не руки, а в паховую вену, все равно предки меня выкупили.
В общем в этот раз меня без вопросов положили в клинику. Чтобы я с приятелями не встречался, потащили в Москву. Куда-то в район Солнцево в частную клинику Ново Терра. Там меня вывели из состояния абстиненции, помогли прийти в себя. Но желания завязать у меня, как не было, так и не появилось. Отлежав сначала в клинике, потом в реабилитационном центре я вернулся домой и затаился. Знал, что родители за мной следят. Первые несколько месяцев они были начеку. Но потом расслабились. Поверили, что я и вправду решил тормознуться. Вот тогда я и сбежал, прихватив из дома деньги. Знал, что родители откладывают понемногу на черный день. Вот и решил воспользоваться. У меня -то каждый день — черный. Физически меня не ломало. В клинике профессионалы оказались. Хорошо организм почистили. Но тянуло употребить не по-детски. Постоянно все мысли крутились вокруг наркоты. Даже во сне снилось, что я достаю и употребляю. В общем я дождался подходящего момента и ушел в отрыв. Пропадал две недели. Отсиживался в нашем подвале. Пацаны мне пожрать носили и наркоту доставали. Я с ними за это делился. А потом бабло кончилось. И видимо кто-то меня сдал. Потому что меня нашли менты.
Родители меня в розыск подали. Я сначала испугался, что они на меня из-за денег заяву кинули. Но нет. Они правда меня искали. В этот момент я впервые задумался, что на самом деле меня тоже любят, а не только моего брата.
Меня опять отправили на лечение. В этот раз я и вправду пытался завязать. Продержался полгода. Подвело меня похмелье. На Новый год слегка перепил. С утра голова болит. Дома ничего спиртного не осталось. Родители и так-то почти не пили. А после моей подростковой эскапады вообще перестали дома алкоголь держать. Вышел к ребятам, а у них герыч. Я и ширнулся, чтобы похмелье снять. Не знаю, что произошло. Последнее, что помню, как наркотик по вене пошел. Я даже приход не почувствовал. Ощущение было, что у меня голова разорвалась, а дальше темнота.
В себя я пришел в больнице. Оказывается, у меня из-за наркоты случился геморрагический инсульт, а пацаны решили, что я откинулся, испугались и разбежались. Отец пришел домой на обед, меня нет. Он сразу помчался в подвал. С прошлого раза уже знал, где искать. Там меня и обнаружил. Вызвал скорую. Врачи спасли меня только чудом. Потом сказали, что проблемы с сосудами головного мозга — это в первую очередь последствия моей токсикомании. И что еще раз и все. Почему-то именно в этот момент я наконец трезво оценил своих «друзей». Ведь ни один из них ни скорую не вызвал, ни родителям не позвонил. Так и сдох бы я в том подвале. А у них ничего даже не екнуло. После этого случая я уже осознанно прошел курс лечения. А эту компанию начал избегать. Пару раз они подходили ко мне на улице. Пытались пообщаться. Но я быстро объяснил, что к чему. И меня оставили в покое.
Не буду врать, что было легко. Было очень и очень сложно. Но я справился. И теперь точно знаю, что бывшие наркоманы существуют. А еще, что родители любят не только моего брата, но и меня. Сейчас я понял, какой я дурак был. Сам свою жизнь чуть под откос не пустил. Очень жалею об этом и перед родителями стыдно. Они меня, конечно, простили, да я сам себя простить не могу.